Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn] - Франсин Риверс

— Это наш мяч, — сказал он, запыхавшись.

— Да, мы знаем. Играйте где–нибудь в другом месте, — раздраженно сказала Камелла, сунув ему мячик обратно.

Петр схватил мяч, и мальчишки скрылись из виду, но слышно их все равно было повсюду.

Погода стала лучше. Петр и Варнава продолжали бегать по палубе, лавируя между людьми, а иногда и врезаясь в них. Капео и Филомен тоже было присоединились к мальчикам, но их отец, Пармена, быстро пресек чересчур шумные игры детей и предложил сыграть во что–нибудь более спокойное. Какое–то время дети сидели тихо, однако вскоре Петр и Варнава снова стали кричать, смеяться и бегать, раздражая как матросов, так и пассажиров, которые не вмешивались только из вежливости. Тимон и Поркия не пытались успокоить детей, даже когда Петр сбил с ног Антонию.

— Ради всего святого, Поркия, уйми ты их! — сказала Евника, явно расстроенная тем, что ей пришлось прервать разговор с Мнасоном. Она наклонилась, чтобы помочь дочери подняться.

— Но он же не специально, — сказала Поркия, тут же отпуская Петра, пока Евника вытирала слезы с лица своей маленькой дочки. — И вообще, не тебе его осуждать! Уделяй больше внимания своей семье!

Евника покраснела, смущенно покосилась в сторону Мнасона и замолчала.

Атрет подошел к Рицпе и молча встал рядом. Камелла посмотрела на него и, взяв дочь за руку, сказала:

— Мы с Лизией пойдем, прогуляемся по палубе.

— Можете не уходить.

— Идите, идите, — ледяным тоном произнес Атрет.

Пожалев о сказанном, Рицпа отвернулась и стала смотреть на море, униженная грубостью германца. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Атрета, и ей было интересно, о чем он думает.

— Ты хотел со мной о чем–то поговорить? — спросила она, когда затянувшаяся пауза начала действовать ей на нервы. Атрет не ответил. — Может, хочешь подержать на руках Халева?

— Тебе так хочется меня отвлечь?

— Да!

Усмехнувшись, Атрет взял ребенка на руки.

— Ты никогда не лжешь, да?

— Я обещала.

Его лицо стало жестким,

— Даже самой себе?

Рицпа не стала реагировать на эту колкость. Она смотрела на мальчика, встревожившись тем, что отдала ребенка в руки человека, способного, не моргнув глазом, взять чужую жизнь. В какое–то мгновение ей захотелось забрать Халева обратно. Атрет держал своего сына на руках впервые с той ужасной ночи, когда они покинули виллу, если не считать тех минут, когда он нес Халева на борт корабля. Почему она так легко передала ему ребенка? Только для того, чтобы Атрет не разговаривал с ней? Она даже стала надеяться, что Халев сейчас заплачет. Но этого не произошло. Наоборот, малыш с любопытством взял в руки висевший на шее у отца медальон из слоновой кости и попробовал его на вкус. Рассмотрев этот интересный предмет, он стал постукивать им по груди отца. «Да… да… да…».

Выражение лица Атрета удивительным образом изменилось. Забыв о Рицпе, он стал разговаривать с сыном. Жесткие черты, которыми наделила его сама жизнь, вдруг исчезли, и Рицпа поняла, что этот человек много лет жил в столь ужасных условиях, которые ей, наверное, трудно даже представить. Сейчас он тихо говорил, произнося какие–то германские слова, которые были ей непонятны. Но его тон был вполне понятен и без слов.

Атрет поднял Халева над головой и покачал его, малыш издал восторженный крик. Рицпа стояла рядом, с интересом наблюдая.

В этот момент кто–то сзади врезался в спину Рицпы, и она, почувствовав боль от удара, упала прямо на Атрета. Атрет тут же опустил Халева, держа его в одной руке и удерживая Рицпу от падения другой. Варнава продолжал бегать вокруг них, но тут его догнал Петр.

— Вот я и поймал тебя! — победоносно закричал Петр, сильно толкнув своего младшего брата.

— Нечестно! Нечестно! — возмутился Варнава, и мальчишки стали громко спорить друг с другом.

Атрет сунул Халева в руки Рицпе. Потом сделал резкую подсечку, и оба юнца рухнули на палубу. Варнава даже вскрикнул от неожиданности. Наклонившись над ними, Атрет схватил обоих за лодыжки, приподнял и подвесил через ограждение прямо над водой.

— Нет! — испуганно закричала Рицпа, уверенная в том, что Атрет действительно сбросит детей в море.

Варнава в ужасе вопил, отчаянно пытаясь зацепиться за что–нибудь руками и не находя опоры.

— Кажется, вам пора преподать хороший урок! — сказал сорванцам Атрет и тряхнул их так, что те невольно щелкнули зубами. Когда он перестал их трясти, Варнава завопил еще громче, а Петр просто покачивался и молчал, широко раскрыв глаза от ужаса.

Услышав крики и шум, все обернулись, а Поркия и Тимон в последнюю очередь. Увидев Атрета, держащего ее детей за ноги прямо над водой, Поркия закричала и побежала к ним, отчаянно пытаясь спасти сыновей от гибели.

— Кто–нибудь, остановите его!

— Атрет, прошу тебя, не надо, — сказала Рицпа, у которой от страха перехватило дыхание.

— Да никому не нужны эти два жалких щенка!

Варнава продолжал кричать, тогда как висящий вниз головой Петр обмяк и, судя по всему, решил принять смерть более достойно, чем его младший брат.

— Тимон! — заплакала Поркия. — Ну сделай же что–нибудь! — Она дико озиралась, пытаясь отыскать мужа, который уже со всех ног бежал к ней с перекошенным от страха лицом.

Атрет еще раз сильно тряхнул Варнаву.

— Заткнись!

Варнава замолчал, как будто кто–то схватил его за горло и не давал дышать.

Все молча смотрели на происходящее. Никто не осмеливался подойти, даже Поркия, которая подбежала к самому ограждению, где Атрет держал мальчиков, и стояла, плача и ломая руки.

— Не бросай их, — умоляла она. — Пожалуйста, не бросай их. Они же совсем дети. Они не хотели ничего плохого.

— Замолчи, глупая женщина.

Когда Атрет слегка опустил мальчиков к воде, как будто собираясь бросить их в море, все затаили дыхание.

— А теперь слушайте меня внимательно. Ясно вам?

— Да!

— Вы больше не будете бегать, кричать и драться на этом корабле. Малейший шум — я скормлю вас рыбам. Слышите?

Повиснув вниз головой и широко раскрыв глаза, мальчики быстро кивнули.

— Повторите, что я вам сейчас сказал.

Они повторили.

— А теперь поклянитесь.

Варнава быстро пробормотал что–то невнятное, а Петр серьезно и внятно дал обещание.

Атрет еще с мгновение подержал детей над водой, потом поднял их высоко над головой и бросил на палубу, к ногам матери. Поркия тут же прижала их к себе.

Глядя на эту сцену, два воина откровенно смеялись, а несколько матросов высказывали свои одобрительные замечания. Один из пассажиров воскликнул, что лучше бы Атрет бросил их в море.